– Тебя разве не предупреждал Адольфыч, что тут у них что-то вроде заповедника? – спросил Дорожкин.
– Подождите… – Дорожкин почувствовал озноб, словно находился в склепе рядом с ожившим мертвецом. – Я, конечно, не знаток. Ну не патологоанатом и не естествоиспытатель, но если организм, даже если механизм двигается, работает, он должен потреблять энергию. Следовательно, энергия откуда-то должна браться. Понимаете?
– Чай с мятой – никогда больше, – пробормотал Дорожкин, когда ворота заскрипели, створки пошли внутрь, подгребая ворох листвы, и мужики остановились по сторонам от входа.
За дверью послышались шаги, дверь заскрипела, и женщина замерла в дверном проеме.
– Черт, черт, черт, – наконец перешел со стонов на шипение Мещерский. – Выбираться другим путем будем? Почему там нельзя было зайти? Или там еще хуже?
– Для такой красавицы я всегда буду ставить любую музыку бесплатно, – возвысился над столом с подносом Угур. – Я правильно понял про два бокала? И вот еще от заведения. Боржомчик. Почти контрабанда. Даже не почти. В Москве почти нет. Я это ваше правительство не понимаю! Вместо того чтобы запрещать ковырять в носу, они пальцы запрещают!