В поселке, хвала Отцу Небесному, все было ладно. Поначалу сочувствовавшая попавшим в неволю Беляна (а как же иначе, сама хаживала по той дорожке) взяла-таки бабье племя в оборот и теперь держала их в ежовых рукавицах, не давая распоясаться. Появился сруб, в котором установили ткацкие станки, и теперь все были при деле, выдавая готовую продукцию.
Пока Смеяна препиралась с мужем, Градимир отошел в сторонку. Смеяна, конечно, любимая дочка, но чай уж замужем в иной семье, где свой уклад, не следует туда влезать. Он подошел к бабушке да задал пару вопросов: вроде как и заботу о малютке проявил, но вызнал у бесхитростной лекарки все, что нужно. Узнал достаточно, чтобы понять: Неждана сейчас крепче всякой цепи привяжет Добролюба к крепости и заставит превзойти самого себя. Ни на минуту воевода не забывал о том, что обязан исполнить повеление великого князя, хоть на пупе извернувшись.
— А мину, каменным дробом начиненную, как придумал?
Она едва не закричала дурным голосом, когда в окно ввалился какой-то мужчина в странной одежде, с лицом, изборожденным шрамами. Ну чистый висельник! Такое зрелище кого угодно напугает до колик, да и некому иному так вламываться в дом, кроме татя. Однако она вовремя рассмотрела и узнала этого человека. Зажав ладошками рот, едва сумела подавить чуть не вырвавшийся испуганный крик, отчего в светелке раздался только слабый сдавленный писк. Добролюб! Но как?!
— Там все может быть. Один мудрец сказал: «Хочешь мира — готовься к войне». Золотые слова. С местными и договориться можно, нам найдется, что им предложить, только дурень может называть всех дикарями неразумными. Разум у них есть, так что человек завсегда свою выгоду рассмотрит. Как поймут, сколько можно будет получить от торговли с нами, так и сами потянутся. А вот западники нам точно житья не дадут. Не захотят они, чтобы мы в Новом Свете закрепились. Но людям сказывать о том не надо, не то решат, что Длань — она и поближе, и породнее будет, славенами опять же населенная.