— Не закипай, будто самовар, — отмахнулся старик. — Нешто у него не было и до того десятка добрых бойцов? Может статься, был, и не один. Ить ворога бил, и бил ладно, такое в одиночку не учудишь.
— Нету там ничего. Кабы от болезней люди погибали, то тела непременно были бы, тогда я и сам на борт не взошел бы. Но никого там не было: ни людей, ни трупов.
— Извини, но ни вина, ни пива я не пью. После хашша это не то.
Едва мысли свернули к лошадям, как тут же припомнился разговор с боярином, откровенно выказавшим озабоченность. Интересно, а не сильно ли Виктор раскатал губу? Тут ведь дело какое. Только лошадей получалось за пять десятков, да коровки, да овечки, да свинок сколько-то нужно прихватить. Эдак больше сотни голов получается. Людишек вместе с экипажем выходит за сотню, да еще и станки, отнюдь не легкие, инструмент, оружие, припасы продовольствия. Ну и какой корабль все это осилит?
Так вот куда клонит Добролюб. О его похождениях и о том, кого он привез, парню уж было известно, поэтому при последних словах он понимающе улыбнулся. А что, Добролюб ему нравился, несмотря на его отталкивающее обличье. Люди, знавшие его куда дольше, к нему не просто с уважением, а даже с любовью относились, — человек, видно, достойный. Да и за то время, что Студень знал его, он уже успел проникнуться к нему почтением.