— Жданко — наш рудознатец и кузнец, язычник, Сахно — отчий воин, тоже язычник, — сморщился Никита и продолжил: — Богдан, Савка и Дружина — воины боярина Василя Дмитрича с Устюга Великого. А Конан Семёнов — это муж с Твери от боярина Анисима Судакова. Отец — человек новгородского боярина Петра Авинова.
— Вы же не американцы? — наконец спросил тот, кого звали Павлом.
Вечером, после очередного телефонного переговора с Москвой, Павел Константинович, поглядывая на часы, направился к ангару над аномалией. Рабочие, оставшиеся на той планете, явно испытывали его терпение, не возвращаясь обратно к оговоренному сроку. Опаздывал и капитан Сартинов, что особенно удручало Павла. Уже подходя к двери ангара, он едва не столкнулся с помощником Радека, буквально выскочившим оттуда. На лице его были глубокое изумление и тревога.
— Так и сделаем, Афанасий, — согласился с десятником Карпинский.
Кабаржицкий рассказывал Карпу о бедствиях Руси, жившей под вековым гнётом монголов.
— Ринат, он замычал что-то! — Лопахин тормошил Саляева, за ночь наполовину вылезшего из спальника.