Я выпрямился и, сгорая от стыда, сунул ноги в проклятые шлепанцы. Они были на два размера меньше, чем надо, и расписаны цветной абстракцией.
—Он сказал, что это пятое письмо, которое он отправляет с предполагаемыми клиентами. Вы отказали всем.
—Яханный фонарь! Кое-кто? Это кто еще такой, кое-кто? Назовите мне имя этого подонка, чтобы я свернул ему шею, когда поймаю!
(Гритт, где он нахватался таких оборотов?)
—Положим, мы перешли кому-то дорогу, и этот кто-то, вместо того чтобы просто нас пристукнуть, решил сломать нам и без того разбитую карьеру, опустить на дно общества без возврата... Гритт! Слишком тонкая игра для Харашты! Загадки в полутьме... Я бы поверил в козни графини, но после разговора с Митризеном ясно, что она не при делах. То есть при делах, но с другой стороны.
«Какой из пятидесяти?» — хотел спросить я. Придумают тоже — мертв. Если посмотреть на дерьмо кругом, сразу становится ясно, что ни один из пятидесяти официально разрешенных богов Харашты никогда не оживал.