Вмешалась Крессинда на рокочущем гномском. Олник покаянно теребил килт, испестренный подпалинами. Затем в нем очнулась гордость, и он ответил ей длинной трескучей тирадой, из которой я уловил только «эркешш махандарр».
—Закройте глаза, — сказала Виджи устало. — Закройте глаза, так будет лучше всего.
Мы заковыляли к воротам. Олник забежал вперед и отбросил засов, потянул за скобу, открывая левую воротину.
Из коляски, немало меня удивив, выскочил Сквирелл Бло, синдик первой ступени и по совместительству — главный заморыш Синдиката. Он был в золотистой ночной рубахе с меховой оторочкой. Мой бог! Он так торопился, что не снял сеточку для волос! Вытянув тощую шею, он нашел меня взглядом и простер руки, будто собирался топиться от несчастной любви.
—И вышвырнул из окна твоей конторы. Живучий, сволочь.
И еще один вопрос: жертва-то жертвой, но как быть со словами Альбо о том, что все они должны стать свидетелями ответа?