Фея молча сунула меч в ножны за плечами и начала подниматься по склону ложбины. Будь я скверным поэтом, я бы сказал, что ее ровная спина и хвост золотистых волос выражают презрение в мой адрес.
Теперь мы ехали днем. Прочные, обитые стальными полосами колеса фургона поскрипывали по камням. Песчаные зайцы, ящерицы, пугливые стаи аардварков, канюки да изредка отшельники дикого вида — вот и все живые существа, что нам пока встретились. Я правил, иногда выгоняя команду из фургона, чтобы дать роздых лошадям. Благо, лето еще не началось, и желтое солнце Пустоши позволяло двигаться пешком достаточно резво.
Замечу, что мое мнение о тупости гномов сильно поколебалось.
Я дал себе зарок когда-нибудь навестить Витриум, чтобы понять, как эльфы с их неумеренной тягой к абстрактному милосердию и справедливости протянули так долго, сохранив суверенитет. Но не исключено, что я зря сужу обо всех эльфах по Виджи. Может, в утконосой эльфийке говорят идеалы молодости. Молодость, она всегда импульсивна и возвышенна, а женская молодость — она импульсивна и возвышенна вдвойне. Однако эльфы живут вечно, и я могу лишь предполагать, что она — молода.
—Виджи? — Я оглянулся. — Его надо убить, пока не пролез.
Я устроил выступление, достойное лучших актеров хараштийских балаганов из тех, что зазывают к себе голытьбу в базарный день, и даже мой учитель актерского мастерства Отли Меррингер мною бы гордился. Амок в качестве режиссера, что может быть лучше? Шумовое оформление в виде бычьего рева и драматические монологи, составленные из ругательств. И топор, которым я с ходу уложил трех фрайторских ублюдков. Их главный, герцог Барток Сплантерхут, успел прикрыться рабыней, загородив главный выход из пещеры. На подмогу Бартоку спешила храмовая стража...