Он сказал непечатное, извинился перед Атреем и прибавил, что таким негодяям всенепременно воздастся на небесах. Святая наивность. Он мне все больше нравился, этот рыцарь. Его общество могло возвратить веру в человечество самому заскорузлому маргиналу.
Как вы могли бы догадаться, эльфийку в Хараште я встретил впервые.
—Мастер Фатик, он правду говорит, — прогудела Крессинда. — Ваша ро... лицо у вас пятнами пошло!
Виджи вздрогнула. По ее движениям я понял, что она оглянулась. Оглянулась и... выругалась на эльфийском. Во всяком случае, слова ее не были кроткими.
—Ну, если кто-то согрешит подобным, он, считай, перестает быть мужчиной. — Я почесал в затылке. — За вычетом тех случаев, когда оно врожденное, но это отдельный разговор. Ну а для нормальных мужчин — это оскорбление, конечно.
Я провел командный инструктаж, еще более краткий и не менее обильный ругательствами, пресек встречные вопросы и оставил без внимания красноречивые взгляды некоторых, что записали меня в безумцы.