– Ничего, – она раздраженно улыбнулась, – все, кому нужно, нашлись.
– Пишут – значит, думают, – объяснил Адольфыч. – А мысль материальна.
Дорожкин рванул застежки кожушка, запустил руку за пазуху, выхватил чехол, вытряс на ладонь маковые коробки и тут же раздавил одну.
– А Шакильский как же? – испугался Дорожкин.
– Все в порядке. – Голос у девушки был густой, бархатный. Никак она не напоминала тот образ, который сложился в голове у Дорожкина. – Мама, я всегда тебе говорила, нечего забивать голову всякими глупостями.
– Все хорошо, – бодро ответил Мещерский. – Обратно не прибежала, значит, все хорошо. Ей хорошо, и мне хорошо, что еще надо?