— А-а… — шатаясь, сказал Глеб. — Вы э-ё муж?
Miroed: Там не только чума. Там вбще разные смерти, висилица, мечем голву отрубают, на костре жгут
Глеб поскролил предыдущую часть: «Цитадель» была — был? — новичком. Значит, пока — «характер нордический».
Он ждал Орли у полукруглой ротонды входа в «Современник». Орли не опоздала. На ней был всё тот же голубой пуховик La Masa, простёганный квадратами. Сегодня Москву морозило, и Орли подняла капюшон. Она сутулилась и держала руки в карманах.
Глеб вспомнил, как познакомил Крохина с Орли в «Шоколаднице» за «Современником». Борька прятался от Орли за экраном ноутбука и слал Глебу разные эсэмэски… А ведь уже тогда Бобс запал на Орли. Но Глеб думал, что Орли гипнотизирует Борьку, словно удав кролика, и ситуацию контролирует она, а уж никак не Крохин.
Гурвичу и Гермесу обоим было за полтинник. Гурвич оказался неряшливым, толстым евреем с мокрыми губами и кудряшками вокруг ранней плеши, но он излучал столько энергии, что хватило бы на отопление райцентра в провинции. Холёный Гермес тоже был евреем, но совсем иного типа: тщательно вылепленный фитнесом, тщательно отшлифованный пластикой, тщательно окрашенный в солярии. Гурвич грузно растёкся по креслу, подмигивая камерам, и тотчас присосался к бутылке с минералкой — потреблял халяву. Гермес сел пружинисто, будто на тренажёр, улыбнулся и негромко спросил, будет ли суфлёр.