– Чему учил – не скажу, – она поджала губы, – а предмет назывался «начала постижения и анализа». Она сдала с отличием. Но поступать сразу в те вузы, в которые наша администрация детей направляет, отказалась. Уехала. Помоталась. Замуж сходила. Хлебнула без мамки и вернулась. Сидела в прачечной, готовилась к поступлению в институт. В какой – не говорила…
– По правде сказал – иди разберись, чтобы не копилось ничего, – вздохнула Машка. – Смотрит сейчас на окна этого гадюшника и ревнует. А ты вот не ревновал меня никогда.
Улица в настоящем Кузьминском была всего одна. Она тянулась вдоль реки. Шакильский направил «пятерку», которую он заводил с Дорожкиным больше часа, по дороге на Макариху, но проехать смог только метров сто. Машина безнадежно застряла в снегу. Шакильский хлопнул дверью.
– Евгений Константинович? – Хозяйка кафе принесла трубку. – Вас к телефону.
– Я выражаюсь фигурально, – отмахнулся Мещерский. – А если не высверливать, тогда можно руки загубить. Или отвертку. Тем более если она не очень. Из дерьмовой стали.