— Светильник для тебя есть око, — читал он. — Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло.
Аплодисменты. Прикосновение мягкой щеки Кублицкого-Пиоттуха. С кубком в руке он шагнул к микрофону.
— На хера мне твоя валюта, — забормотал Дим Шебеко. — Я тебе могу хоть двести дать. Луч, хоть триста. У нас сейчас башлей навалом. Нам сейчас за нашу музыку платят клево. Тоже парадокс, правда? Мы против них играем, а они нам платят. Смешно, а? Мы от них убегаем, а они рядом с нами бегут, да еще деньги нам платят. Что нам делать, Луч, а? Куда нам теперь убегать?
— Еретическая мысль, сэр, — улыбнулся юноша.
— Хэлло, Арси, — бормотал в трубке старый развратник, — похоже на то, что мы с тобой еще не вышли в тираж.
Она не удивилась, увидев в кабинете начальника отдела того типа, что гипнотизировал ее на приеме в «Курьере»: бородка, задымленные очки — вервольф последней модели. Обаятельный мужчина! Он даже снял очки, когда знакомился, продемонстрировал Татьяне чистоту и честность своих глаз, никаких ухмылок, никаких околичностей — перед вами друг. Начальник, старый сталинист соответствующей наружности, представил гостя: товарищ Сергеев, обозреватель агентства новостей, он будет присутствовать при нашей беседе.