— Кто ждет? — завопил Лучников. Ярость, словно морская звезда, влепилась в темную стену.
— Татьяна, телега на тебя, ну поздравляю, такую раньше и не читала.
Порой ему казалось, что это ради него, своего любимца Луча, старается московский «андерграунд» показать, что еще жив, но потом подумал: нет, хоть и тянут из последних жил, но так будут всегда тянуть: полю этому не быть пусту.
— Алё, девяносто третий, — ленивым наглым тоном передал Комаров на „Киев“, — задание выполнено.
— Бак, мне кажется, ты сексуальный контрреволюционер, — ужаснулся Арсений Николаевич.
— Ты, сука чекистская, — отчетливо проговорил он, — ну-ка вставай! Сейчас мы покажем тебе и твоему хахалю, кремлевскому жополизу, что они еще рановато празднуют. Встать!