Милочка в куртке и шапке с сумкой через плечо прошла через комнату к выходу и сердито там хлопнула дверью — ей, видимо, не нравилась бурно развивающаяся родительская пьянка.
— Я им, сукам, говорил, что нельзя в такой гололед выходить на линию! — кричал водитель упавшего автобуса. — Не выйдешь, говорят, партбилет положишь!
— Договоримся, — надменно улыбнулся «Пренеприятнейший». — Дело, конечно, непростое, но не следует и переоценивать. Идеологический выигрыш от ликвидации остатков другой России будет огромным.
— Вы хотите сказать, что вы — элита, призванная править народом Крыма?! — выпалил Антон, перегнувшись через край стола.
— Я плохо знаю Ислам, я буддист, — пробормотал юноша. Отец Леонид шел широким крепким шагом. Белые ножки Кристины свисали со сгиба его руки. Лучников разрыдался вдруг, глядя на то, как они болтаются.
— Андрей и Пит! — приветствовал знаменитый продюсер вновь прибывших в дверях «Липла». — Если бы вы знали, какое счастье увидеть ваши грешные рожи в солнечных бликах, в мелькающих тенях Сен-Жермен-де-Пре. Ей-ей, я почувствовал ваше смрадное дыхание за несколько тысяч метров сквозь все ароматы Парижа. Тудытменярастудыт, мне хочется в вашу честь сыграть на рояле, и я сыграю сегодня на рояле в вашу честь, фак-май-селф-со-всеми-потрохами.