Кабинет был выдержан в деловом стиле, без всяких излишеств типа мягкого дивана. Исключительно кабинетная мебель и тома законов за спиной у хозяина. Не дожидаясь приглашения, я уселся в кресло.
Это не казнь. Ни в коем случае! Изгнание. Только идти-то ему некуда. Никто не захочет принять подобного к себе. Он никто, и звать его никак. Мы представляемся — такой-то из рода, из семьи. Ему и сказать нечего. Из имущества — только личные вещи, даже родители смотрят сквозь него и не желают общаться. Про остальных и говорить не стоит, а территория принадлежит семье, и места для него там нет.
— Власти нервничают, — сообщил он радиослушателям, — тут собралась толпа репортеров, но нас норовят прогнать. Одну минуту… Ага! Извините, — после минутного молчания сообщил он, — тут вышел эльф и сказал буквально две фразы. Информация о похищении подтвердилась, но, скорее всего, заложник уже мертв. И никаких санкций, — он хмыкнул, — пока, — репортер выделил последнее слово интонацией, — ЭГО применять не будет до выяснения всех обстоятельств. Очень просил всех по возможности находиться дома, чтобы не затруднять работу следственных органов…»
Псица, ни слова не говоря, бухнула на стол кучу бумаг. Приклеили тоже кличку бедной бабе. Звучит еще хуже, чем когда меня Гномом называют. Ну муж ее Тед — пес, а сама-то она человек, но ходить ей теперь в Псицах, вполне возможно, что и до самой смерти. Незаменимый на самом деле работник, притом что ей вначале совсем не просто было. Пришлось выучить письменность Народа, а попутно еще и русский. У нас бумаги внутренние пишутся на одном, а в Зону идут на другом, вечная проблема. Упорная баба — уважаю.
— Не сейчас, — сказал я, не дожидаясь вопроса, — в самом конце. Если кто заглянет, тем более из хозяев, не должен с ходу насторожиться. Пока работаем по плану. Стоп, — сказал я, когда он уже начал разворачиваться. — А без ключей-то сможешь?