На улице уже смеркалось, а переливание из пустого в порожнее все продолжалось. Алексей забеспокоился, что так и не услышит ничего конкретного и зря теряет время. Сам он ничего предлагать не собирался. Кто больше заинтересован, тот пусть и делает первый шаг.
— Черные тоже разные, — пояснил шофер. — Вы просто не различаете. Тут надо много лет прожить, и то не каждый способен по речи и внешнему виду разницу понимать. Пять с лишним миллионов одних нелегалов, многие из которых хотят иметь все прямо сегодня, не ломаясь на тяжелой работе.
Все ему расскажи да выложи. Есть вещи, которые лучше держать при себе. Вот Койот давно пора перебраться на постоянное проживание в Треугольник. Рощи на равнинах для нас уже пройденный этап, основной центр здесь. И особой важности теперь в контактах с пауками и ихним Советом уже нет, прекрасно обойдемся. Только мне еще один надзиратель в виде старшего над всеми пауками ни к чему. Мне и так хорошо. Длинный Зуб меня слушается, а с Черепахой я в прекрасных отношениях. Все остальные уважают и наперекор вежливой просьбе не пойдут.
— Мой отец, — поколебавшись, ответил тот, — часто бывал в Клане и меня с собой брал. Он давно хотел посмотреть, что с той стороны, да возможности не было. А так присматривался и иногда кое-чего покупал. Да, — с вызовом заявил, — против закона. Теперь мы тоже уходим, и плевать на Совет пауков и его приказы. В нашем роду, — с гордостью сказал Гриф, — почти три тысячи разумных.
Мотор гудит ровно, и катер несется навстречу волнам. Так меньше риск опрокинуться. Вот только при этом он прыгает с волны на волну, иногда проваливаясь вниз, когда очередная не успевает услужливо подкатиться под днище.