— Она… она очень одинока сейчас, — сказала Анника дрогнувшим голосом. — Ой, скорей бы наступило утро, и мы бы пошли к ней.
— Ой, что я наделала! Как я могла опростоволоситься! Ведь я же думала, что здесь сахарный песок. Верно говорят: пришла беда — отворяй ворота. Если рассыпаешь пиленый сахар, есть только один способ выйти из положения: надо тут же рассыпать песок.
— Бывают же такие удачи, — сказала Пеппи, — встречаешь почтальона как раз в ту минуту, когда тебе необходимо получить письмо.
На дороге им повстречалась лошадь, запряженная в телегу с мешками, уложенными в несколько рядов. Мешки, видно, были очень тяжелые, а лошадь была старая и измученная. И тут, как на грех, колесо угодило в выбоину. Возница, которого звали Блумстерлунд, страшно разозлился. Он считал, что во всем виновата лошадь, схватил кнут и стал со всего маху стегать ее по спине. Лошадь рванулась, напряглась. Видно было, что она из последних сил пытается вытянуть телегу, но безуспешно. Блумстерлунд ярился все больше и больше и хлестал все больнее и больнее. Когда учительница это увидела, она вышла из себя от негодования и жалости.
— Что же тут плохого? — удивилась Пеппи. — Где это сказано, что дети обязательно должны быть сухими? Я не раз слышала, как взрослые уверяют, будто нет ничего полезнее холодных обтираний. Тем более что детям запрещают лезть в лужи только у нас в стране. Нам лужи почему-то велят обходить! Вот и разберись, что хорошо, а что плохо! А в Америке все дети так и сидят в лужах, там просто нет ни одной свободной лужи: в каждой полным-полно детворы. И так круглый год! Конечно, зимой они замерзают, и тогда детские головки торчат изо льда. А мамы американских ребятишек приносят им туда фруктовый суп и тефтельки, потому что они ведь не могут прибежать домой пообедать. Но уж поверьте, нет здоровее детей на свете — они такие закаленные!
— Просыпайся, Томми, — прошептала она и потрясла его за руку. — Просыпайся, пойдем скорей к той странной девочке в больших туфлях.