Тритон ногой спихивает труп обратно. Стражников он спихивать не хочет. Оттаскивает к калитке, укладывает рядком. Тритон разумен не умом — сердцем. Чует, что убитые им заслуживают погребения, как исполнители чужих приказов, в отличие от того, кто приказ отдал. Ты не прав, дружище, вздыхает Амфитрион. Здесь все — исполнители. Омерзительный холод бродит меж лопатками. Когда терет сказал: «Твой дядя!» — Амфитриону померещилось, что во всем виноват покойник-ванакт. Убитый возжелал отомстить убийце — явился терету, во сне или в храме, велел в суде добиваться казни, а если не удастся, похитить Алкмену, чтобы хоть этим досадить ненавистному племяннику. Холод отступает, едва Амфитрион вспоминает, что у него есть еще один дядя. Сфенел так рьяно защищал племянника в суде… И еще два дяди, с материнской стороны — юные Атрей с Фиестом. Алкмену везли в Мидею, их новую вотчину. Это если возница не соврал, бранясь с настырным Тритоном…