Он ждал пощечины. Хотя бы укора. Вместо этого отец встал лицом к морю. Золото сверкнуло в спутанных кудрях Птерелая. Боевое, суровое золото. И отразилось во взгляде Крыла Народа.
С опозданием до Амфитриона доходит, о каком «отце» говорит Гий. Ну конечно же, о своем! Филандр всегда был правой рукой басилея…
Кормчий скосил глаз на проклятую девку. Мысли читает, даймон. А что? Возьмет и вырвет! Запросто. Морда у девки — разбойничья. Ухмыляется по-волчьи, одними губами. Раскроет рот — сразу видно, где зубов недостача. Славно девке приложили, от щедрого сердца. Хвала богам, шрамов не осталось. Ходит за отцом сторожевым псом. Ножик на поясе. Вчера этим ножиком козла резала. Села верхом, ухватила левой рукой за челюсти, задрала башку, и ножиком — р-раз! Кровь так и хлынула. Раб еле успел чан подставить. Девка дождалась, пока агония кончится, и голову козлу отсекла. Ловко так, мастеровито. Дядька Локр на своем веку козлов зарезал — что девок завалил. И то ждал, пока гребец придержит козла сзади, а второй — за рога. Эта же бедовая — р-раз! Яйца оторвала, собакам бросила…
Пленных не брали. Разочарованные бегством Крыла Народа, аргивяне с беотийцами вырезали телебоев, несмотря на мольбы о пощаде. «Утонул! — ревели они, всаживая клинки в сдавшихся. — Утонул Птерелай!..» С каждым трупом прибавлялось уверенности: не выплыл, нет! Каждый новый мертвец подтверждал: пошел на дно! До Тафоса — восемь стадий. Со взрослым сыном на плече? Да хоть трижды Посейдонов внук! Помилуйте! — не помилуем. Нет Крыла Народа, и семени его…
— Это не честь, друг мой. Это большая головная боль. И поход на телебоев — всего лишь первый ее приступ. Завтра я объявлю о своем решении. Бери людей, оружие, припасы — все, что нужно. Жаль, конечно…
— Скверна выходит, — с уверенностью заявил кто-то.