— Ты говоришь, как мальчишка, — Алкей отвернулся. — Ты и есть мальчишка.
По рукам шел мех с вином. Кормчий, сдвинув на затылок шапку из собачьей кожи, хлебнул дважды — видать, заслуги позволяли. Высокий, широкоплечий пират, хохоча, отобрал у кормчего мех. Но пить раздумал: повернулся к незваным гостям — верней, незваным хозяевам — которые явились аккурат к трапезе.
— Никогда, — говорит ванакт. — Никогда не оскорбляй при мне старшего брата.
Идея соседей, которых раздражает поздний шум, восхитила Электриона. Похоже, раньше она никогда не приходила ему в голову. Схватив размокшую лепешку, он залепил себе рот.
— Гони прочь легкомыслие, брат. Глупо будить спящую собаку. До сих пор проклятие Пелопидов дремало, и я не уставал благодарить богов за милость. Но эти братоубийцы…
— О Аполлон! Феб, разящий без промаха! Оглянись…