Лисидика глядела на сына с гордостью и удивлением. «Неужели это ты? — читалось на материнском лице. — Мужчина, воин? Победитель? Давно ли я заставляла тебя взять в Аргос новый хитон, чтоб ты не выглядел голодранцем…»
Комето бросалась в бой седьмой, но никак не последней.
— Эта наша, — подумав, тирренец исправляется: — Твоя. Я ее на колесницу, а она убегает. Я ее, а она… Дубина!
Меж темных стволов полыхнуло яркой охрой. Миг, и на опушке, в десяти шагах от Алкмены, возникла девушка. Рыжее пламя волос — по ветру. Рыжая накидка из лисьих шкур — по ветру. Рыжая пыль из-под босых ног — по ветру! Руки вразлет, ноги топчут молодую траву. Тонкая, гибкая фигурка трепетала языком огня. Девушка танцевала. А сын Алкея прирос к месту, обратившись в камень. Прошлое обрушилось на него, воскрешая испуганного мальчишку, проступило сквозь кожу холодным потом, лишило воли и сил. Ему снова десять, и пляшет во дворе безумная женщина, разорвавшая на части своего сына…
— Жаль. Я думал, он крепче. Ты сына Алкеева видел?