Дай такой веретено, она тебе его в задницу затолкает.
Малыш, спящий у ног жены Пелопса Проклятого, был милей признания в любви. Свернувшись калачиком, он сосал большой палец, как младенец. Что снилось юному Хрисиппу? Морфей, бог смутных видений, кропит свои секреты маковым молоком. Лишь птицы в дубраве пели гимн рассвету, вторя радости детских снов.
Немая рабыня — девочка, привезенная отцом с Киферы — внесла блюдо с черепашьими яйцами. Брызнула водой на смоквы и ягоды тутовника, заранее уложенные в корзину-плетенку.
— У меня есть отец. Мой родной отец. Мне достаточно.
«Не жилец,» — сказал ему в коридоре Биант, брат умирающего. И повторил с изумлением ребенка, впервые открывшего для себя коварство мира взрослых: «Да, не жилец. Как же я теперь?» Всю жизнь Биант провел в тени мудрого, предусмотрительного Мелампа, и сейчас, сам старик, не мыслил существования в одиночку. Ждать от Бианта очищения — проще ковать тряпку, дожидаясь, когда же она станет мечом. Глядя на седого простака, украдкой смахнувшего слезу, Амфитрион решил, что скорее принял бы смерть, чем такое подчиненное, ущербное бытие.
— Басилей пиратов? — предположил Амфитрион. — Звучит не очень.