— Сын Зевса? — не понял Тритон. — Это же хорошо?
— Убили папашу, — Трион помрачнел. — Бабы.
— Продолжай! — рявкнул Электрион. — Ты тут ни при чем.
«Идет, когда вокруг стоят. Встает, когда все боятся. Дело героя — его дело. И не думай, что после смерти я сошел с ума.»
Она остановилась над кучей лапника. Вольно разбросав руки, на импровизированном ложе спал мужчина. Хитон, «волчьи пряжки», сандалии на толстой подошве. На поясе — нож в кожаных ножнах. Рядом, как усталая любовница — охотничье копье. Без страха, по-отцовски сдвинув брови, девушка изучала спящего. Долго-долго, затаив дыхание. Дитя человеческое? — нет, стрекоза, не знающая трепета.
Птерелай отошел назад, туда, где вода была ему по грудь. Дочь положила голову отцу на плечо и затихла. Лишь изредка всхлипывала, словно ребенок, которому снится страшный сон. Живая, вспомнил Крыло Народа. Ему было трудно привыкнуть к этой радости. Радость делала его уязвимым.