Он рыдал, не стесняясь. Слезы мешались с жертвенной кровью, пятнавшей лицо юноши. Рядом безмолвной статуей застыл Фиест. Брат Атрея окаменел от свалившегося на него горя. За что? — спрашивали Пелопиды богов. Могучие, за что караете?
Амфитрион кивнул, оценив дядины старания.
Тропа ныряет в заросли астериона. Стены звездчатой зелени надвигаются, сходятся шелестящим коридором: трава успела вымахать в рост человека. Канаты из астериона получаются замечательные. Но запах у него… К счастью, дальше лежат благоухающие заросли мирта. Тяжело дыша, Персеиды вступают под сень кипарисовой рощи. Под ногами играет ковер из опавшей хвои. Глаз радует темная зелень деревьев — копий, устремленных к небу. Длинные тени расчерчивают землю, меж ними бьют золотые клинки — лучи восходящего Гелиоса. Воздух хочется пить, как пряное вино.
— Дай клятву, что не сядешь на тронос Тиринфа, — сказал басилей Кафии. — От Тиринфа до Микен — один шаг. Я не хочу, чтобы ты пришел в Кафию с бронзой в руке и славой за плечами.
«Я возвел Львиные ворота, — рычит дядя из глубин памяти. — Я…»