Из-за холма долетел звонкий лай. Лаконская сука Пирра взяла след.
Так или иначе, четвертая жена Птерелая — здоровенная бабища с Закинфа — кроме сына, успела принести мужу еще и дочку, прежде чем сойти в Аид. Дочь росла в буйной компании братьев, которые — редкость в царских семьях от Крита до Фракии — обожали сестру до умопомрачения. Дрались с ней по любому поводу, таскали с собой на скалы — обирать птичьи гнезда; бранились, пока не хрипли, дарили подарки и через день отбирали… Но стоило любому из Птерелаевых отпрысков поймать косой взгляд, брошенный чужаком в сторону Комето, или услыхать шуточку, отпущенную по поводу имени сестры — вся шестерка гурьбой кидалась на смельчака, не глядя, сверстник это или взрослый мужчина.
Гонец другой, а слова знакомые. Таких совпадений не бывает.
— Нравится? — ванакт кивает на дочь. — Забирай!
Муравьи облепили засохшую головку сыра — вот и весь ваш суд.
— Жив! — выдыхает Амфитрион. — Хвала богам!