— Если поколотят, — Тритон разжал пальцы, — скажи мне.
— Сын Алкея, — внезапно сказал отец. — Он был с микенцами. Он и его слуга-громила. Аренский басилей сообщил мне о них. Уверен, вызов — его идея. Поймать сопляков на крючок гордыни… Для такого надо быть старше, опытней — или подонком с колыбели. Не смешно ли? Я пощадил его отца. Он убил моих сыновей. Я хотел отдать Комето за него. Он взял ее сам, силой. Ты что, веришь, что он вернет ее домой?
Ночь прошла великолепно. Минос, изысканный критянин, умел доставить женщине удовольствие. Он даже согласился использовать баранью кишку, зашитую с одного конца, по назначению. Ох уж эти афинянки! Ох, проказницы! Когда утром выяснилось, что Прокрида живехонька, и копье придется-таки отдать — Минос ни капельки не огорчился. Отдал с легким сердцем, еще и поблагодарил за науку. Благословенная кишка, смазанная жиром, открывала перед ним — и его ядовитым дружком — широкие горизонты. В конце концов, сколько можно хоронить любовниц? А так кишку с семенем выбросил, нового барана зарезал — и любись на здоровье!
Легко, как ребенка, внук Посейдона поднял на руки внука Зевса.
— «Мы, Персеиды, предлагаем тебе…» — твои слова?!
Деревни, именующие себя городами. Города, беднее деревень. Заночевать под крышей — редкая удача. За фибулу с опалом и серебряную пряжку Амфитрион купил два походных шатра, одеяла и медный котел. Женщины не должны спать на голой земле. Да и Ликимний — тот еще бродяга…