Крупная бабочка села на перила. Комето протянула руку, и бабочка без страха перебралась к ней на палец. «Красавица,» — шепнула девушка. Крупная, не меньше броши, привезенной из земель хабирру, беспечная летунья сверкала золотом. Сзади крылья украшала кайма, черная с синим, и красно-бурый «глазок» — точь-в-точь осколок сарда. Шевеля усиками, бабочка переползла на центр ладони. Дочь Крыла Народа еще раз улыбнулась — щекотно! — и сжала пальцы в кулак.
Тень ее на стенах мерцала золоченой каймой.
— Если желание умереть — безумие, значит, я — безумец.
Рука потянулась к ясеневому древку копья. Хоть и знал: бесполезно. На месте древка обнаружилась пустота. Кефал успел раньше. Бросок — и копье ушло в полет, с гулом взрезая загустевший воздух. Луч солнца сверкнул на бронзе, превращая оружие в Зевесов перун. На миг Амфитрион поверил: сейчас произойдет чудо! Алепо не успеет уклониться, и все будет кончено. Да, чудо произошло. Это чудо сын Алкея видел много раз, гоняясь за Тевмесской лисицей. Танцуя, Алепо сделала шаг назад — и копье с бессильной злобой воткнулось в землю, не долетев до любимицы Диониса.
— Согласен. Беглецов следует принять и очистить.