…пришла зима. Под проливным дождем, оскальзываясь на склонах, без надежды, без сил, на одном упрямстве, чистом, как снега Олимпа, сын Алкея гонялся за Тевмесской лисицей. Он готов был возлечь с неуловимой бассаридой, как с женой, если бы это позволило свернуть ей шею. Он оставался на ночь в пещере людоедки. Устраивал у входа праздники-дионисии. Пил вино, не пьянея; плясал, размахивая самодельным тирсом. Бессмысленная, дурацкая затея. Алепо ни разу не откликнулась на его страстные призывы. Лишь рыжая накидка мелькала в чаще. Он приходил вместе с ребенком, назначенным в жертву. Ждал появления бассариды. Напрасно! В его присутствии Алепо не интересовалась детьми. Она начинала жечь лодки рыбаков, оставленные на берегу Дирки и Исмена — рек, поивших город водой. Если Амфитрион оставался у пещеры с ребенком, наступал черед селений. Пожар за пожаром, пока он, сдавшись, не возвращался в Фивы.