— Да хоть дюжина! Они сядут в окрестных городах. А мне нужен военачальник. Оставайся в Микенах! Моя дочь родит тебе армию мальчишек. Мы горы свернем… Видишь горы? — широким жестом дядя обвел двор. — Вот их и свернем. Одних — в бараний рог, других — в пыль, с третьими договоримся… Ты умеешь договариваться?
— Красиво говоришь, брат, — рассмеялся Фиест. Подбоченясь, он возвышался над коленопреклоненным Атреем. — Уверен, Громовержцу понравится твоя гекатомба. А я добавлю к ней свою сотню быков. Две сотни!
Запыленный плащ. Стертые сандалии. На закате дня в ворота одного из зажиточных микенских домов постучался человек, явно не заслуживающий доверия. Лучи Гелиоса, до половины скрывшегося за горизонтом, окрасили крыши темной кровью. В переулках копились лиловые тени, готовясь слиться в глубокие омуты ночи. Время для гостей закончилось. Близилось время для сна. «Чего надо?!» — спросил раб, открывший на стук. И недвусмысленно взмахнул палкой. Человек вручил рабу кругляш из олова и назвал имя. Миг, и раба как ветром сдуло. Еще миг, и за ворота выскочил хозяин дома. Впрочем, гостеприимство микенца оставляло желать лучшего. Зевс свидетель! Вместо того, чтобы проводить гостя в мегарон, омыть ему ноги и накормить до отвала, хозяин схватил усталого человека за край плаща — и вскоре они уже шли куда-то, избегая площадей и широких улиц.
Тритон берет обоих мертвецов. Внуку Персея самому бы дойти.
«Губитель! — воззвал сын Персея к богу войны. — Сто быков за один день!»
— Ты басилей, — вздохнул Амфитрион. — Ты думаешь в точности, как они.