– Розыгрыш, – уверенно сказал Сергеич. – Эти отдыхающие чего только не придумают. Как-то раз у нас бабу надувную в гальюне пристроили. С первого взгляда – точно шалава перепившая. Извиняюсь, Надежда Вениаминовна. Я к тому, что народец принял на грудь и начал в робинзонов играться. А бобр этот – небось кошка дохлая. Выловили и изображают.
Плохо выбритый старик с искаженным лицом вскинул двустволку. Вокруг него бежали бесчисленные, неистребимые фигуры, дальше ворочался пол – ковер мертвых и полумертвых тел. Но два зрачка 12-го калибра уставились прямо в лицо, и старик с ненавистью пытался всмотреться в тень глубокого шлема пришельца…
– Рельс есть чем рвануть? – спросил Марик. – Это вернее будет.
– Не выйдет. – Екатерина раздраженно выключила проектор и подошла к доске: – Вы, товарищи, поймите основное: там нет маневра.
Крысы высаживались. Видимо, тоже по команде: поток лился с дальнего края платформы, растекался под защиту колес и борта и замирал. Фара «летучки» продолжала освещать пути впереди, а здесь, под сошедшей с рельсов платформой, затаилась серая плотная масса, и лишь глазки тварей блестели в свете единственного уцелевшего на стене плафона.
– Кто его знает, он вроде бы еще и член каких-то туристических клубов. Но это предположительно. – Андрей сунул факс в рюкзак. – Похоже, о жизни нашего Филиппа Гаврииловича никто ничего толком не знал. Только о том, что наш инженер весьма склонен впадать в мрачное состояние духа.