На мировом рынке сейчас за тонну пшеницы дают одну тонну нефти; на внутрисоюзном давали девять; в России после освобождения цен — около трёх. Если Киев не научится заправлять комбайны смальцем, то даже убирать урожай 1992 года будет просто нечем — а ведь его надо ещё вырастить! И сталинский голодомор мы будем вспоминать как рай.
«У каждого человека, — говорит академик Международной Академии наук М. Попов, — его национальность записана на дезоксирибонуклеиновой кислоте (ДНК), в глубинах хромосом».
После смерти Богдана Хмельницкого каждый новый гетман со своей старшиной довольно быстро обнаруживал, что в России, в отличие от былых польских времён, не забалуешь. Собственно, почувствовал это ещё сам Богдан, но ввиду скорой (в 1657-м) смерти меры принять не успел.
«Как? — спросит читатель. — Ведь в подборке есть и запрет украинского языка в Австрии!» Есть. Но своеобразный.
И даже если Россия с Украиной подпишут договор о вечной дружбе и ненападении — и даже если договор этот не будет затоптан нашими депутатами — надеяться на заметное сокращение армии не приходится. Ибо ещё со времён Киевской Руси княжье, царское, советское войско предназначалось для борьбы прежде всего с собственными подданными. Для их стремления к мятежам правители наши всегда давали множество причин. И нынешняя власть быть исключением не намерена.
Независимость — не главная причина наших бед. Главная — крах системы, в которой мы жили 70 лет. Её строили именем Маркса — но так, что Маркс переворачивался на Хайгейтском кладбище. Призывами в светлое будущее нас утащили назад, в феодализм. И кончили феодальным расколом. Пока мы этот раскол не преодолеем, пути вперёд у нас нет. Независимость — не главная причина наших бед. Но пока мы не возродим Союз, другие причины неустранимы.