Не успев обсохнуть, я удостоверился, что Могаба не забыл ничего. Что часовые расставлены, ограждения устроены, ночной порядок соблюден, Жабомордый не лодырничает, а отправлен хозяином на разведку. Все было хорошо.
Никто не стал возражать. Сопатый кивнул и сплюнул. Гоблин, ворча, принялся собирать вещи. Остальные последовали его примеру. Мурген с заслуживающей одобрения бережностью отложил свою книгу. В конце концов из этого парня выйдет летописец.
Несмотря на наше опоздание, Прабриндрах Драх встретил нас весьма гостеприимно. Угостил обедом, какого я впредь и увидеть-то не надеюсь, а затем перешел к зрелищам. Танцовщицы, глотатели сабель, фокусники, музыканты, чья музыка показалась моему слуху слишком уж непривычной… Он не спешил получать ответ, будучи уже осведомленным. В течение вечера Лебедь представил мне кое-кого из первых персон Таглиоса, включая и Джахамараджа Джаха. Последнему я сказал, что осмотрю его дочь, как только освобожусь. Благодарность на лице его меня здорово сконфузила.
Но танцовщиц не было. Вообще ничего не было, если только не считать равнодушия. Весь остаток первого дня мы держались настороже, но ничего не произошло. Расквартировали нас — и забыли. На следующее утро я отправил в город Одноглазого и Сопатого при двух самых последних новобранцах с наказом подыскать барку для сплава вниз по реке.
После стольких месяцев походной жизни она проявила небывалую сговорчивость — если не сказать «восхищение». Нет, не прыгала от восторга, просто: «Ну, раз все равно больше нечего делать…» Светская жизнь ее никогда не привлекала. А мой маневр на реке и бегство от нее к своим обязанностям командира вовсе не могли внушать особо теплых чувств ко мне.
Видно, на нашем берегу нашлось-таки несколько знающих сержантов. Противник принялся таскать воду и расчищать в углях проходы шанцевым инструментом. Другие солдаты, рассредоточившись небольшими группами, укрылись от стрел и дротиков щитами. Я снова подал знак. В бой вступили баллисты на колесах.