Может, этого не стоило говорить после вчерашних нехватки дерзости и недостатка опрометчивости. Но она промолчала.
— С тебя, женщины, не спросят за неудачу. Платить за нее придется твоему брату.
Примерно в этот момент она приподняла веки, взглянула на меня, узнала, обхватила руками и зарыдала.
На нее страшно было смотреть, однако она улыбалась.
Волна беспорядка пронеслась над местом боя. Кто-то бежал, кто-то догонял, и, когда все стихло, видна стала лишь ее рука, простиравшаяся из-под груды мертвых тел.
Через три минуты впереди показался обветшавший постоялый двор. В дверях, изучающе глядя на Гоблина, торчал какой-то мрачный тип. Другой такой же восседал в расшатанном кресле, прислоненном спинкой к стене, и пожевывал соломинку или, может, щепку. Стоявший в дверях отодвинулся, пропуская нас.