Персей остался на месте, но почудилось — рывком приблизился, хватая Кефала за грудки: «Говори!» Ветер стих, боясь пропустить хоть слово. Кефал развел руками, словно прося прощения.
Напыщенность слов смутила мальчика, и он закашлялся.
— Придурок! — глотка Данаи превзошла все ожидания. — Это Акрисий, мой отец!
Лапы медведя поехали на скользком от масла теле. Зато лев вцепился в противника — не отодрать! В итоге упали оба. Повозились, выясняя, чья ломит, вскочили — и закружили по арене, примериваясь, как лучше взять очередной захват.
«Дедушка Персей, — украдкой вздохнул мальчик, — если и охотится, так на вакханок с сатирами. И меня не берет. Про папу Алкея и разговора нет. Куда ему, с его ногой — на охоту?»
— Начнем с начала, — сказал Анаксагор. — Мне донесли, ты год просидел под замком у басилея Филака. За что он посадил тебя в темницу?