— В твоем доме… В твоем городе не произносят этого имени.
Он извлек из сумки косматый мех, полный вина. Приложился к нему, утер губы. Рубиновые капли, оставшиеся на ладони, напоминали кровь.
— Он с лета пьет. Точно, с лета. Мы из Аргоса вернулись…
Персей мрачнел с каждым словом раба. Еще чуть-чуть, и Гелиос в страхе удерет за горизонт, боясь угодить под горячую руку. Прячась за спину деда, мальчик сердцем чуял: грядет беда. «Что он мелет?! — душа Амфитриона кипела от возмущения. — Дедушка никогда не пойдет на мировую с Косматым! А он говорит: два года назад. Враль! Клеветник! Почему дедушка не заткнет ему рот?» Мальчику представился родной Тиринф. Валит по улице толпа: пестрая, шумная. Горланит: «Слава Персею! Конец войне!» Вино горячит кровь: «Эвоэ, Вакх! Слава братьям!..»
— Разумная оговорка. Так и я возьмусь лечить. Правда, вряд ли кто выживет.
Мальчик со всех ног кинулся к постаменту для дискоболов. Залез, примерился, взмахнул рукой. Чего-то не хватало. Ах, да — он спрыгнул, взял камень и опять забрался наверх. Эй, Гелиос! Берегись — зашибу! Говоря по чести, камень улетел не слишком далеко. Разочарован, Амфитрион бросил еще один камень, затем — еще…