— Спину держи! Кувыркнешься через бортик…
У входа в «пращу» Кефала остановила стража. Двое рябых, плосколобых детин — братья, что ли? — из кожи вон лезли, потные от рвения. Тут к пифии не ходи — трусы пытались загладить вину за позорное бегство из дворца.
Амфитрион вскочил, как ужаленный. Дротик сам прыгнул в руку.
Они наблюдали издали. Здесь нагорье Страны Огурцов, как звали Сикион, уступами начинало спуск вниз. Ступени природной лестницы тянулись на дюжину стадий, прежде чем их украсила бы пена моря. В тени утеса, черной, как глубины Стикса, мальчик чувствовал себя в безопасности. Так в младенчестве закутываются с головой в отцовский плащ, и хоть Зевс рази перуном…
— Ах, бред? Это ты, братец, на ложе не отличишь собственной жены от коровы! А я… — Даная вновь залилась слезами. — Я помню каждую его повадку. Каждый жест! Он любил, когда я поворачивалась к нему вот так, а он делал так и так…
— Наверное, многие были счастливы, когда Косматый ушел на восток…