— Ты слышал, чтобы Пройт хоть раз выехал за пределы города?
Персей стиснул зубы. Тень деда осталась бы довольна, видя смерть заклятого врага. Да что там! — Акрисий сплясал бы от радости на берегу черной Леты. Но этот разговор с мертвецом… Те же черты лица. На стадионе — искаженные агонией, в храме — ирония, сдобренная надменностью. Каково жить, имея одно лицо на двоих? Каково знать, что твое лицо сгорело на погребальном костре?
Выровняв дыхание, Амфитрион прибавил шагу.
— Верно, — кивнул Персей. Он разглядывал тыльную сторону своей ладони, как если бы впервые ее видел. — Имя моего Олимпийского отца священно.
— Ты не боишься, что позже я захочу избавиться от тебя?
— Догонишь меня у Щитовых ворот. Ждать не буду.