— …сперва я выставлю отсюда одного малолетнего мерзавца. У кого-то слишком длинные уши, как у осла. И кто-то не поедет ни в какой Аргос, оставшись дома.
— Как начнет темнеть, — предупредил он, — свернем на обочину. Ночуем в горах.
Трясина вскипела и поползла к Гермию — бог стягивал поверхность болота на себя. Нет, не трясина — сотни, тысячи змей спешили к повелителю. Ужи и гадюки, полозы, медянки и эйренисы — плавно обтекая Лукавого, они стремились ко входу в Аид. Лерну покрыл шевелящийся ковер. Перед ступенями начала вздыматься живая стена. Уподобясь стеблям тростника в многослойной циновке, змеи сплетались меж собой; нижние подпирали верхних, не давая им обрушиться. Темный перламутр чешуи ярче радуги переливался в лучах изумленного восхода.
— Радуется, — пожал плечами гонец. — Сперва поколачивал супругу. Шлюха, мол. А теперь радуется. Сказал: если от Зевса, значит, не обидно.
— Как они боятся тебя! А я не боюсь. Хватит, отбоялся. Бей, пока я храбрый…
— Трое, — подсказала Алкею жена. — Тиндарей, Афарей и малыш Левкипп.