— Вот так встреча! — Персей с сожалением изучал опустевший кубок. — Я же просил: в чашу! В чашу, а не из чаши, отрок ты буйный! Ладно, у меня еще осталось…
Леохар впервые взглянул на соседа с интересом. Тем временем игроки заняли исходные позиции. «Кто Персей, — размышлял мальчик, следя за ними, — понятно. А где же Медуза?» Вперед выступил дылда, который спорил с Персеем. В руке он сжимал деревянный меч.
— Иди в дом, Спартак. Тебе сына хоронить…
Мальчик приплясывал на месте от нетерпения. Жажда действий изнуряла его, требуя выхода. Надо спешить! Бежать! Догнать дедушку, предупредить…
Он говорил шепотом. Возвысить голос, нарушив тишину храма, юноша не осмелился. С трибун неслись крики аргивян — и глохли у порога, бессильные смутить покой святилища.
На вершине, с трудом угадывавшейся во мраке, вспыхнул костер. Холм сделался ближе — рывком, как прыгнувшая жаба. Над алтарем склонились неясные фигуры, с жертвенника к небесам струился дым. Бледные пряди плели узор, складываясь в лицо — Рея, дочь Неба и Земли, сестра-супруга Времени; хранительница тайн, мать полей и морей, молнии и домашнего очага, цветения и увядания, рождения и смерти; чрево, выносившее Старших Олимпийцев…