— Дык все ж знают! Про Персея. Что они с Косматым… ну… Враги, значит! Вот папашка и решил… К Персею, да. Чтоб тоже, это… Косматого по шее! За брательников, за команду нашу… Мы ж не знали, что он… Ну, продать хотели, не без того… А он, гадюка… наши потонули-то, значит, — Тритон шмыгнул носом. — На дно пошли. Одни мы с папашкой остались. Чисто сироты. А мы ж пираты, мы за своих глотку рвать должны…
— А ты не хоронишь своих родичей? — спросил в ответ Меламп. — Не даешь приюта их детям? Я был о тебе лучшего мнения, герой. Та змея была моей сестрой. Ее сыновья — моими братьями. Что здесь удивительного?
Тиринф и раньше был хорошо укреплен. Мегапент, противник перемен, сам не знал, почему он согласился на предложение Персея. Наверное, решил, что Убийца Горгоны шутит. Да и кто принял бы всерьез такую сумасбродную идею? Каменщиков? — не надо. Носильщиков? — не надо. Надсмотрщиков — и тех не надо. От басилея требовался сущий пустяк — велеть горожанам семь ночей кряду сидеть по домам. И чтоб носа наружу не высовывали! Пусть хоть земля треснет, хоть небо упадет… Ну да, еще быки. Триста пятьдесят быков, и шесть овечьих стад. Выгнать за пределы Тиринфа на исходе последнего дня, в лабиринт скал Навплии — и оставить на произвол судьбы.
— Вряд ли, дружок. Не думаю, что судьба Ликурга столь уж привлекательна. Вскоре после изгнания Косматого он убил Дрианта, собственного первенца.
Амфитрион не знал, что сегодня впервые увидел человека, чья жизнь прошьет его собственную, как игла с ниткой прошивает ткань. Человека, которому он однажды подарит остров. Будущее скрыто от смертных. И хорошо, что скрыто — явленное, будущее сводит с ума вернее целой армии Косматых. Завтрашний день — не разменная медяшка в игре.
Он оказался не первым, кого посетила подобная мысль. Трое аргивян и Тритон колдовали над кучкой веточек, травы и мха. Искры летели с кремней, Тритон дул так, что Борей обзавидовался бы, но огонь гас, едва вспыхнув. Так и аргивяне — уподобясь огню, они время от времени замирали живыми статуями. Костер терял для юношей всякую ценность. Лица делались отрешенными, на них проступал отпечаток… Сопричастности? Ощущения, что вчера оргиасты прикоснулись не к бесстыдству и дикости, а к тайне? Вышли за пределы, от века положенные людям? Мальчику не хватало слов, чтобы выразить свои мысли. Из него растили воина, а здесь нужен был жрец — или аэд.