За заросшим крапивой, полуразрушенным от ветхости сараем сидел на коленях старик, крепко прижимая к себе маленького мертвого мальчика. Голова ребенка была откинута далеко назад, а взгляд его широко открытых незрячих глаз был устремлен в небо. Старик не шевелился и не произносил ни звука, лишь изредка его тело сотрясала короткая дрожь.
– Я дал ей золотую имперскую крону, леди Янианна.
Уже поздно ночью, в постели, она с замиранием сердца слушала мой рассказ.
Какой смысл в том, чтобы носить на себе столько золота, думал я, направляясь к нему через весь зал. Вероятно, этот обычай идет еще с тех времен, когда рыцари практически постоянно были облачены в полный доспех. По крайней мере, вес примерно соответствует.
– Герцог отбывает через две недели, – наконец произнесла Яна.
Взяв несколько вступительных аккордов, я начал петь.