В несколько прыжков бешеный конь достиг выхода. Я не успела далеко убежать. Дар с конюхами кинулся мне на помощь, но скорость дроу все же несопоставима со скоростью породистой верховой.
Мало того, вместо розовой ночнушки они пропихнули меня в необъятный балахон с рюшечками и оборками такого же противного цвета, абсолютно одинаковый по длине и по ширине! А чтобы взор не тосковал однообразием, по жуткому савану шли разводы лилово-розово-бордового, сделанные на манер батика.
Моим воинам хватило мужества не озираться. Они продолжили сражаться, раз за разом все ожесточеннее нападая друг на друга. Постепенно из мелких порезов заструилась кровь. Они не останавливались. Знали: чем дольше, красивее и кровавее получится сражение, тем больше шансов на милость жестокого божества. Смысл существования воина — жить и умереть в бою. Семейных среди дроу не осталось, поэтому они выкладывались по полной. Бойцы не рассчитывали покинуть это место, надеялись лишь обелить в смертельном поединке свое имя от несмываемого позора.
И чего мужчина так отморозился? Может, манекенов наставили и на рабочей силе экономят? Чтоб сверхурочные не платить?
Или выбрать обходной путь и начать выспрашивать о вооружении дровской армии, затем, помурыжив его вопросами два-три дня, откровенно спросить: «Дорогой, ты свой оружейный ствол когда-то не повредил?»
— Пшел вон! Я занят и приказал меня не беспокоить!