– Мисс Дороти Ситон? – вежливо осведомился джентльмен, отступив в сторону, чтобы пропустить трех здоровенных матросов, нагруженных тяжелыми мешками.
– Джейсон, если я получу и ожерелье из этого гарнитура, я прощу тебе что угодно!
– Я сильно сомневаюсь, знает ли Джейсон, чего он сейчас добивается, – сурово сказал Чарльз. – Вы очень ему нужны, дитя мое. Ему нужны ваше тепло и ваша душа. Он пока не признается в этом даже самому себе, а когда признается, это ему совсем не понравится, уж поверьте мне. Он будет воевать с вами, – мягко предупредил герцог. – Но рано или поздно он откроет вам свое сердце и тогда наконец найдет успокоение. Со своей стороны, он сделает вас счастливее, чем вы когда-либо мечтали.
Его род не был таким уж знаменитым или состоятельным, но волей судьбы титул был его неотъемлемым достоянием, и Чарльз был теперь исполнен решимости сохранить его.
Джейсон поколебался, затем вылез из постели, подобрал халат и пошел к себе. Он затворил за собой дверь, но ее рыдания все равно доносились до его ушей. Не одеваясь, он подошел к туалетному столику, схватил хрустальный графин с бренди и налил себе полбокала горячительного. Проглотив содержимое одним глотком, он попытался забыть, с каким ужасом и отвращением она сопротивлялась, когда он насиловал ее, и ее до смерти перепуганное лицо, когда она стала вырывать у него свою руку у алтаря.
– А разве речь шла обо мне? – парировал Джейсон, и его руки еще крепче сжали ее талию. – Я не сержусь, – произнес он хриплым нежным голосом. – Я просто чувствую себя неловко.