— Дак, война началась, чтоб им ни дна ни крышки.
— Ты чего, кричишь, — удивленно поднимает бровь парень.
— Пустая затея, — тут же отмахнулся трактирщик. — Барон Берзиньш старик преклонных лет, желчный и нелюдимый, — говоря это он склонился в сторону Виктора, чтобы исключить любую возможность подслушать их разговор, — в замке нет ни детей ни женщин, если не считать прислугу и их потомство, а ради них он устраивать ничего не станет. Есть еще солдаты, но эти предпочтут наломать тебе бока и заставить выступать, но не платить. К тому же, через два дня барон выезжает с посольством во Фрязию, в Пирму, так что там сейчас не до развлечений. Тебя и на порог не пустят. Впрочем, ты можешь попытаться, — пожав плечами закончил он.
— Значит так. Деньги плаченные мною, мне как бы хотелось бы возвернуть, а они не малые. Потому слушай меня. Жениться я дозволяю, дети ваши будут вольными и я на них никаких прав не имею, но ты в течении пяти лет обязан будешь жить при мне и заниматься тем, чем укажу, не бесплатно, по труду и жалование будет, может и поболе чем сейчас, то как дела пойдут. А вот через пять лет, волен как ветер, вместе с Веселиной и детками. Только легкими те пять лет не будут, это я тебе обещаю.
И вот наконец ими был запущен последний из намеченных станков. Всего они их сладили три, токарный, фрезеровочный и сверлильный, для каждого из которых был устроен отдельный ротор. Четыре ветряка непрерывно вращаясь на крыше создавали лишний шум, но они к нему попривыкли и в дни когда выдавалось полное безветрие, редко, но такое случалось, даже чувствовали какой-то дискомфорт от стоящей тишины.
— Отец, ты ить и сам полки водил, да и не получится на воеводстве сидеть не имея опыта бранного. А как ворог подступит?