Собеседник резко кивнул, и это было совсем не похоже на его прежние тактичные предложения излагать.
— И давно он им достался? Я о настоящем Рескью, о человеке.
— Лин, сюда! — шептал он. — И не оглядывайся.
«A теперь расслабься, — успокаивающе говорил он себе. — Успокойся, все кончилось».
«Что это? — подумал он. — Что происходит?» И тотчас где-то в глубине разума раздался голос, ответивший, что его ждет. Но Айзек не прислушался — а вдруг ответ ошибочный?
(О, как бы мне хотелось подняться над всем, чтобы не чувствовать этого зловония, не видеть этой грязи, этих испражнений, чтобы не въезжать в город через эту клоаку, но я должен держаться, я должен; я не в силах двигаться дальше, но я должен.)