Айзек не услышал собственного рыка бешенства и страха. Конструкция протянула руку и включила мотор. Шлем завибрировал так сильно и загудел так громко, что у Айзека заболели уши.
Он встал и вывел Дерхан через дверь и шкаф. В крохотной спальне она подождала, пока он выключит свет в типографии.
Барбайл перестала плакать. Сидела, глядя в одну точку, и бормотала. Ее не перебивали.
Очень долго они не шевелились. Закончилась лекция, затем другая. Дважды в университетские двери втягивался люд, дважды выплескивался наружу. То один, то другой из ожидавших время от времени тер глаза, слегка массировал лицо. Но всякий раз его взгляд, казавшийся рассеянным, возвращался к главному входу.
— Неплохо. Надо бы еще немного допечатать. Мы тиснули заметочку о твоем переделанном из цирка уродов.
— Мы тоже на это надеемся, помощник, — кивнул Рудгуттер.