— Нет, черт возьми. Если она доживет до окукливания, в чем я — увы — сильно сомневаюсь, будет ужасно интересно посмотреть, что из нее получится. Я даже, может быть, передам ее Научному музею. Ты же знаешь, у меня развито гражданское чувство… Так что в любом случае от этой твари будет мало толку для моих исследований. Я даже не могу заставить ее поесть, она сама завершит метаморфоз, сама полетит. Так что все, что вы видите вокруг… — он раскинул руки, словно пытаясь обнять комнату, — это вода, льющаяся на мою антигравитационную мельницу. А эта маленькая чудачка… — указал он на вялую гусеницу, — мой вклад в науку.