У водяных плохо с вторичными половыми признаками, а неискушенному человеку никак не угадать, что прячется под набедренной повязкой.
Лин пошла по улицам Салакусских полей, на ней была одна из покупок — великолепно сидящее платье небесно-синего цвета, темнившее красновато-коричневую кожу. Ощущение как ощущение, не хуже, чем прежде, и не лучше.
— Айзек, дружище… — устало начал Лемюэль и умолк, опешив.
Часы ударили один раз, и Ягарек услышал завывающие голоса. Это гимн Саншада, солнечного бога, исторгался через битые окна. Здесь его пели истовее, чем в Шанкелле, но далеко не так искусно. И трех десятилетий не прошло с тех пор, как религия пересекла Скудное море, — видать, все ее тонкости потерялись в пучинах между Шанкеллом и Миршоком.
Лица были невидимы под светоотражающими шлемами. Наборные доспехи хлопали по телам. Знаков различия не разобрать. Наступающие растягивались в цепь, чтобы под разными углами взобраться на площадку, с которой начинался энергетический столб.
От края маленького амфитеатра неуклюже, как-то по-детски шагала маленькая конструкция. Несла очень необычный на вид аппарат, уродливый шлем с торчащей из него воронкой; соединен этот шлем был с портативным вычислителем. Конструкция приблизилась и запрыгнула Айзеку на плечи, больно вцепилась ногами. И нахлобучила шлем ему на голову.