Человек расплылся в улыбке и сунул руки в карманы замасленного комбинезона.
Шепотом Айзек вновь и вновь оправдывался, мол, думал, что ее уже нет, иначе обязательно поспешил бы на выручку.
— Птицы, Гримнебулин, я видел птиц! Ты говорил мне, ты показывал, они были нужны для твоего исследования… Что произошло, Гримнебулин? Ты все бросил?
Два с лишним часа мучительно медленного продвижения, и наконец Айзек с Ягареком очутились возле выгорелой раковины, с радостью укрылись внутри. Они уложили Андрея, но связали его по рукам и ногам, вставили кляп, не дожидаясь, пока проснется. Затем заморили червячка принесенной с собой едой и устроились в тишине и темноте ждать. Небо было светлым, но в их укрытии царил сумрак — вокзал отбрасывал густую тень. До заката осталось чуть больше часа.
…ОН БЕЖИТ И ПРЯЧЕТСЯ И ПРЯЧЕТ… НАДО НАЙТИ ГНЕЗДО БЕДНОГО ИСПУГАННОГО ЧУДОВИЩА… НАДО РАЗДАВИТЬ ЕГО КАК БРАТЬЕВ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПРОГРЫЗЕТ ДЫРЫ В НЕБЕ И ПО НИМ УТЕКУТ КРАСКИ ВСЕГО ГОРОДА ПОНЕСЕМСЯ ЖЕ ПО ДЛИННЫМ ТРЕЩИНАМ МИРОВОЙ ПАУТИНЫ ТУДА ГДЕ НАЧИНАЮТСЯ ЭТИ РАЗРЫВЫ И НАЙДЕМ ЛОГОВО…
Он остановился посреди Плицевой дороги и глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом. На улочке было малолюдно, однако не совсем пустынно. Поздоровавшись с парой соседей, Айзек свернул за угол и не спеша пошел в сторону Малой петли. Денек был восхитительный, и Айзек решил пройтись до самых Салакусских полей.