Один человек поднял конец кабеля высоко над монастырской стеной. Его товарищ вооружился чугунной скобой и кувалдой, тремя быстрыми ударами прикрепил к стене, футах в семи над землей, конец кабеля. Эти двое пошли на запад, через каждые восемь футов повторяя операцию, неторопливо закрепляя на стене кабель.
— Послушай, Айзек… — начал Лубламай неожиданно примирительным тоном. — Мы же давно договорились, что здесь мы все можем заниматься любыми исследованиями, какими хотим, без всяких вопросов, типа прикрывая друг друга… Да?
Кисть Айзека, словно пьяный паук, бегала по складкам одеяла. Он никак не мог забраться в постель, поскольку одеяло было сложено на простыне: волнистые складки того и другого были настолько схожи, что вдруг показались Айзеку одним большим целым, делить которое пополам было бы ужасной ошибкой. Так что он просто улегся сверху и вдруг обнаружил, что плывет среди замысловатых извивов хлопковых и шерстяных волн. Он барахтался в этих волнах, энергично и весело загребая по-собачьи, кашляя, отплевываясь и причмокивая от неимоверной жажды.
— Никакого толку! — Бентам Рудгуттер сжал лежавшие на столе кисти в кулаки. — Две ночи мы держим в небе воздушные суда, ведем поиски. И ничего! Каждое утро новый урожай трупов, а за ночь не замечена ни одна из этих чертовых тварей. Рескью мертв, Гримнебулин как в воду канул, Блудей тоже неизвестно где прячется.
Такое чувство, будто по этим улицам я иду в последний раз.
— Так-то лучше! — сказал он через плечо Дэвиду. — Чертова штуковина опять заработала. Возвращаемся к нормальной жизни!